XCIII.
Арк открыл глаза. Всё ныло. Рана от ножа на правом плече снова болела. Он лежал в большой светлой палатке вместе с еще полусотней людей. Где-то на другом конце виднелась Оксана. Арк с облегчением откинулся на жесткую койку. «Кажется, получилось. Несмотря на обилие раненых вокруг, основной урон, судя по всему, я предотвратил. Этот теракт не пройдет незамеченным. Виктор понесет наказание, особенно учитывая то, что есть много доказательств. Но как ему удалось так быстро всё провернуть? Ему же нужен был бюст…
Доротея!»
Арк поднялся, осторожно встал с койки. Ноги его вроде бы держали. Плечо болело, но не кровоточило. Ногти на руках чесались. Но, если не брать во внимание бесконечную усталость, всё с ним было в порядке. Он поглядел на Оксану. Она была занята с другим раненым и не обращала внимание на происходящее вокруг. Арк тихо вышел наружу. На выходе его ждал обрадовавшийся Карман. Арк присел, чтобы погладить песика, и задумался. Брать его с собой не хотелось. Терьер выглядел измученным, а Лу о нем позаботится. С другой стороны, Арк, вероятно, шел в ловушку, а Карман всегда был его тайным оружием. Вопрос упирался в то, насколько Арк верил Доротее.
Подумав еще секунду, он не нашел однозначного ответа. Придется идти на компромисс. Всё оружие, которое было в куртке, он потратил на тойфелей. Открыл Пасть, достал оттуда две взрывахи, жезл-парализатор и заряженный пистолет фирмы «Вальтер». Любимый револьвер потерялся в Шпрее, но это было лучше, чем ничего. «Как в старые добрые времена», – усмехнулся Арк, рассовал добычу по карманам и снова погладил собаку.
– А теперь иди к Лу, – сказал он. – Вон она, там, смотри.
Лу о чём-то говорила с Пшигодой вдалеке. Арк подавил желание подбежать к ним, обнять, пощупать. Побоялся, что отговорят его от затеи, что не дадут пойти к Доротее. Что у него самого не хватит сил это сделать. А знать он должен. Слишком многого он пока не знает.
– Где Лу? Карман, где Лу? – преувеличенно восторженно сказал Арк.
Песик повертел башкой, увидел Лу, завилял хвостом, побежал к ней, а Арк в это время накинул капюшон и, не оборачиваясь, быстро зашагал в другую сторону. Идти было нелегко. Всё тело ныло пуще прежнего, а в голове роились дурные предчувствия. Арк пошел на юг, на не тронутый Тараском конец Александрплатц, почти дошел до Шпрее, повернул направо. Берлинский Дом возвышался прямо перед ним. Толстый, массивный зеленый купол, казалось, выпирал из пространства, давил самим своим присутствием. Вдобавок ко всему шел снег – крупный, тяжелый. Куртка спасала, но ноги Арка быстро озябли. Он начал жалеть, что пошел, что не отложил всё на завтра. Что они не отправились на Музейный остров всей командой. Чтобы что? Развязать там войну? Обреченную, глупую, кровопролитную? Снова всех потерять? Нет, надо действовать через Совет. Только у Совета есть сила справиться с Виктором, за всё его наказать. А Доротея будет важным свидетелем, главным свидетелем. Как говорили в детективах, краеугольным камнем обвинения. И он во что бы то ни стало должен ее спасти.
Музей Боде стоял на месте, как ни в чём не бывало выглядывал из-за Берлинского Дома. У входа на длинных шестах были насажены три собачьи головы. Арк с удивлением и радостью узнал в одной из них Йохана. «Видимо, конфликт с Виктором перешел в открытую фазу», – решил он и ускорил шаг.
Двери были открыты. Навстречу Арку вышел Фарук, кивнул, поманил за собой. Арк пошел по шахматному полу длинного коридора, уставленного статуями. Доротея ждала его в небольшой комнате сбоку от основной галереи. Комната была практически пуста, только пара статуй из очень белого мрамора стояли по углам и смотрели в центр комнаты. Там стояли два кресла и кофейный столик. Доротея встала ему навстречу. Выглядела она как обычно – вызывающе привлекательно, но Арк сумел углядеть в ее движениях усталость, а во взгляде – грусть.
– Я рад, что ты в порядке, – сказал он.
– Я как раз хотела тебя найти, – сказала она одновременно с ним.
Слова смешались, перепутались, и оба неловко улыбнулись. Арк хотел спросить ее про бюст Нефертити, но на секунду потерялся в блестящих колодцах темно-синих глаз, и она успела подойти к нему близко-близко.
– Доротея, – сказал он.
– Арк, – сказала она и положила руки ему на плечи. Затем потянулась и легонько коснулась губами его лица – сначала под глазом, потом посередине лба, а потом ниже губ, и приятная прохлада растеклась по всему его телу. Доротея отстранилась и произнесла:
– Прости.
Арк поначалу не понял, а потом понял, но было уже поздно. Прохлада никуда не делась, она только усилилась и окрепла, охватила всё его тело, пустила корни в его нутро, и он превратился в белую мраморную статую – такую же, как все остальные.