Читать

XXXVII.

Команда антикваров и Лу подъехали к кирхе на дрезине. Церковь уже не светилась сигнальными огнями и казалась мертвой, как и дома вокруг. На ступенях у входа рядом с трупом ангела сидел Аркадий. Он показался Лу маленьким и одиноким. Лу думала, что ей захочется пнуть труп Иммануила, выплеснуть куда-то копившуюся годами ненависть, но когда они подошли, это желание испарилось. Иммануила больше не было. Ненавидеть было некого. Это было тяжело перенести.

Веселился только один Пшигода. Он взахлеб пересказывал историю, как ему удалось убедить Серба, что Арк в качестве соседа будет гораздо приятнее Иммануила, и шансов у них довольно много, как они ехали на помощь и увидели выпущенную Лу иллюзию Тараска, как стремительно разворачивалась битва с миньонами и хундескопфами и как в какой-то момент миньоны начали разбегаться, когда их Амулеты Верности перестали работать. Оставшиеся псоглавцы сдались и были с позором изгнаны из Пренцлауэр-Берга.

– Хундескопфы, – сказал Аркадий. – И у Башни были хундескопфы. Это не просто так. Мне нужно искать у Лихтенхерцев.

Оказалось, пока антиквары ехали к кирхе, Аркадий зашел внутрь и перерыл всё в личных покоях Иммануила в поисках хоть какой-то зацепки, где искать Хозяина. И не нашел ничего. Ни одного упоминания, ни малейшего намека. А сейчас Лу с досадой увидела, что в глазах Арка разгорался новый огонь – и тем ярче, чем больше он думал о Лихтенхерцах.

Пшигода позвал всех праздновать на Алекс, но Аркадий остался, а Лу поехала с ними. И напилась в тот вечер сильнее, чем рассчитывала.

Когда она вернулась, проспавшись на следующий день, Иммануилкирхе уже была другой. Исчезла окружавшая ее аура душного и мутного ужаса, и теперь она была просто церковью, одной из многих. Труп Иммануила превратился в золу и пепел. Изнутри церковь тоже изменилась. За ночь Аркадий открыл все витражные окна и пустил внутрь свет, и из мрачного, заполненного тенями и полутонами зала кирха превратилась в освещенное открытое пространство.

Когда Лу вошла туда, Аркадий как раз пытался двигать трон Иммануила. Карман копошился рядом. Трон был массивным, позолоченным, но на свету казался темным и каким-то прокопченным. Лу подошла к нему, думая, что сейчас будет прощаться.

– Молодец, что пришла, – сказал Аркадий. – У меня для тебя деловое предложение.

– Какое?

– Что ты чувствуешь?

Лу повела плечами и вдохнула побольше воздуха. Церковь была наполнена силой, и это уже была не сила Иммануила. Но и не сила Аркадия.

– Тут очень много энергии, – сказал Арк. – Я мог бы постепенно настроить всё под себя, научиться пользоваться ей в полной мере. Но мне кажется, тут хватит и на двоих. А мне очень нужен партнер. Что скажешь?

Лу, не до конца понимая, посмотрела на него.

– Наш стартап не может похвастаться отличными условиями. Будущее его туманно, и опасность поджидает на каждом шагу. Но зато я гарантирую быстрое продвижение по службе.

– А чем мы будем заниматься? – спросила Лу.

– Поиском, – глаза Аркадия на секунду потемнели. – Поиском людей и предметов.

Система, которую придумал Арк за ночь, расчищая церковь и сжигая труп прошлого ее владельца, была не нова, но в чем-то революционна. Вместо того чтобы захапать всю колдовскую силу себе, как поступали все колдуны до него, он предложил сделать что-то похожее на резервуар, доступ к которому будут иметь несколько человек. И помимо защиты для местных жителей они будут оказывать услуги другим колдунам. Или кому угодно, способному заплатить. Таким образом Аркадий хотел выйти из цикла всеобщей конкуренции и борьбы за место и получить более широкий доступ ко всему городу.

– Нас будут бояться и уважать, – сказал он. – Мы только что убили великого колдуна.

– Не имея и десятой доли его силы, – согласилась Лу. – А сейчас его сила у нас. Это и предупреждение…

– …и реклама.

В течение нескольких месяцев они готовились. Перенимали силу кирхи, меняли ее под себя. Ставили собственную защиту, нанимали людей, пару раз пришлось отбиваться от чрезмерно любопытных соседей. Девушку полностью захватила возможность строить что-то абсолютно новое. Кроме того, она оказалась довольно сильной и способной колдуньей. Аркадий тоже отложил поиски Нигоша и атаку на Лихтенхерцев. Он много платил за любую информацию о них или о Музейном острове, но, к радости Лу, не посвящал этому всё свое время.

Однажды, морозным февральским днем, по Пренцлауэр-аллее, раскидывая во все стороны зеленый и бирюзовый снег, проехала настоящая машина. Лу не видела такие уже лет десять – бензин был дорог и в основном использовался для отопления. Машина остановилась у кирхи, и из нее вышла молодая светловолосая женщина в длинном изящном пальто. Она буквально лучилась от колдовской силы. Секунду посмотрев на кирху, женщина подошла к входу и постучала в дверь. Лу открыла.

– Доброе утро, – сказала гостья, ослепительно улыбнувшись. – Меня зовут Доротея Лихтенхерц.

Read more >

XXXVI.

Арк смотрел на массивного ангела снизу вверх – по-другому просто не получалось. Иммануил улыбался, спокойно, самодовольно. Внутри него бушевала сила, и ничто из того, что Арк выкачал из окрестных домов, не могло сравниться с накопленным годами. Иммануил мог раздавить Арка, как муравья. Но одна слабость, если верить Лу, у него все-таки была, и на эту слабость были поставлены успех всей операции и жизнь ее участников.

За спиной Иммануила виднелся меч. Гигантский, под стать хозяину, с пылающей рукоятью и ажурным навершием. Иммануил очень любил этот меч и никогда без него не показывался на публике. Единственное, что Лу никогда не видела, это как он им владеет, поскольку, даже если очень любишь это дело, крайне редко выпадает возможность воспользоваться гигантским мечом. Идея Лу заключалась в том, что Иммануил не устоит перед возможностью, как ребенок, помахать железякой. И чем больше Арк смотрел на крылатого гиганта перед собой, тем больше в ней сомневался. Но было поздно.

Арк коснулся ярко-оранжевого слова “Johannssoon” на кофте. Надпись послушно откликнулась и словно вылупилась из ткани, стала трехмерной. Первые три буквы стали рукоятью с простой гардой из перекладины на букве h, а буквы a, n, n, s, s, o, o, и n еще чуть выросли и склеились в угловатое, неуклюжее лезвие длиной в руку, сохранив при этом свою форму. Арк вызывающим жестом вытянул фамилию актрисы вперед и выкрикнул:

– Иммануил! Я, Аркадий Колесничий, вызываю тебя на дуэль до смерти, да поможет тебе бог!

Ангел расхохотался и выхватил свой меч. Он был роскошен. В полтора раза длиннее и в два раза шире, чем меч Арка, он пылал желтым и голубым пламенем, а по его лезвию – цельному и на вид крайне острому – вязью струились замысловатые надписи. Налитые пламенем глаза Иммануила выражали искренний восторг. Было видно, что он давно мечтал порубить этим прекрасным мечом что-то кроме колбасы.

– Я ПРИНИМАЮ ТВОЙ ВЫЗОВ, СМЕРТНЫЙ, – ответил он.

Арк ожидал более впечатляющего голоса, с какими-нибудь небесными обертонами или божественными компонентами. А голос был просто громким, да еще и подрагивал от возбуждения. Зато Арк оценил обращение “смертный”.

Ангел нетерпеливо махнул своей железякой, и мечи скрестились. Огненное железо шириной в ладонь угодило между двух букв s. Сила удара была впечатляющая, рука Арка чуть онемела. Иммануил, как этого можно было ожидать от трехметрового бугая с крыльями, был крайне силен. Арк шагнул назад и контратаковал. Ангел отбил и сделал два молниеносных выпада. Меч ударял между s и o, между n и s, последний удар Арк отбил самым кончиком, и лезвие попало в выемку n. Рука Арка уже сильно болела. Спасало только то, что Иммануил, по всей видимости, не умел использовать какие-то сложные финты, а просто рубил сплеча, надеясь победить голой силой. И у него, надо сказать, получалось. Законы физики, к сожалению, были на стороне трехметрового ангела. Он бил и бил, казалось, всё быстрее и сильнее, и Арк уже порой не успевал отбивать удары. Уголок второй буквы s, место, где а переходит в n, граница между s и o – всё это не подходило. Арк надеялся, что сможет корректировать свои контратаки по ходу дела, но скорость и мощь натиска ангела полностью исключали эту возможность. Наконец меч Иммануила попал куда надо – между двумя буквами o. Широкое лезвие не встретило привычного сопротивления, и мечи прошли сквозь друг друга. Арк был к этому готов и ушел в сторону, а Иммануил – нет, поэтому просто глупо смотрел, как самый кончик буквы n рассекает ему горло. Кровь – обычная, красная – брызнула на ступени кирхи. Ангел упал на колени, и глаза его наконец-то оказались вровень с глазами Арка. Лицо Иммануила выражало абсолютное удивление.

– Нигош, – быстро сказал Арк и помахал лезвием меча перед глазом ангела. – Где он? Как его вернуть? Скажи, и я сохраню тебе жизнь.

Ангел попытался что-то произнести, но слова перемешались с кровью, и до Арка донеслось только невнятное бульканье. Больше ничего не сказав, Иммануил повалился лицом вперед, и Арк еле успел отпрыгнуть. Он все-таки оказался не единственным смертным участником этой странной дуэли.

Read more >

XXXV.

Это не входило в расчеты. Об этом даже не рассказал Гастон. То ли специально умолчал – и Лу снова почувствовала досаду, что не смогла отомстить ему сама, – то ли даже не знал об этом договоре с Лихтенхерцами. С другой стороны, она не хотела убивать именно миньонов Иммануила, хотя весь их с Аркадием план строился вокруг этого, а вот по поводу собачьих ублюдков сантиментов у Лу было гораздо меньше. Она выхватила револьвер и выстрелила в ближайшего, с мордой ротвейлера.

Пуля просвистела мимо, хундескопф отрывисто гавкнул. Лу с ужасом почувствовала, будто по ее телу ползут змеи. На самом деле ее ноги оплетали широкие кожаные ремни. Карман бешено зарычал и прыгнул на этого псоглавца, но тот просто отшвырнул его рукой. Собачка отлетела в сторону с жалобным писком. Ноги Лу оказались полностью связаны, она попыталась выстрелить еще, но хундескопф с головой овчарки дернул за один из ремней, и она с криком упала на пол. Шрам на лице горел. Она перевернулась и увидела склонившиеся над ней фигуры. Их было уже штук десять, псоглавцы и иммануиловцы вперемешку. Она узнала Павела, Фарида, Кристину, нескольких других. Ее бывшие товарищи бесстрастно наблюдали, как ремни стягивают ее руки и лишают возможности сопротивляться.

– Стойте, – сказала Лу, задыхаясь. – Подождите, вы не обязаны это делать. Вы можете… картина с двумя гвоздями, вы… можно снять Амулет, вы…

Взгляды людей, которых она считала друзьями, из-за которых она как-то раз поссорилась с Аркадием, ради которых и был придумал весь этот план с отвлечением внимания, оставались стеклянными. Они даже не выражали удивления по поводу того, что в большой тяжелой куртке оказался не Арк, а она.

Куртка ее и спасла. В самый последний момент, когда ремень уже плотно стягивал ее локти, Лу сумела вытянуть левую руку из рукава, и та осталась свободной. И всё это время, судорожно говоря бессмысленные слова, она пыталась дотянуться этой рукой до внутреннего кармана куртки. А когда дотянулась, то крепко сжала лежавшую там мельхиоровую десертную ложку.

Тело девушки выгнулось, и грудь ее будто разверзлась. Из нее, сверкая лиловыми, фиолетовыми и белыми всполохами, как бабочка из кокона, вылез Тараск. Он вываливал свое длинное массивное тело из отверстия в земле, где только что лежала Лу, разбрасывая во все стороны слизь и кислоту, исторгая ужасающие звуки и запахи, атакуя все имеющиеся чувства одновременно. Миньоны вперемешку с хундескопфами разлетелись в стороны, кто-то пытался убежать, кто-то валился на землю, зажимая руками нос и уши. Тараск издал свой финальный рев и исчез, испарился в воздухе, оставив лишь бродившее по Паппельаллее эхо и подброшенные ветром листья. А с того места, откуда он появился, ничуть не смущенная произошедшим, поднималась на ноги Лу, сумевшая разрезать ремни. Старый торговец иллюзиями, продавший им грим-брошь, долго работал с Аркадием, стараясь придать Тараску реалистичность и необходимые эффекты.

Лу подбежала к скорчившемуся на земле Карману, открыла Пасть и достала оттуда несколько жезлов и самодельный огнемёт, состоявший из монтажного пистолета и канистры с бензином. Очертив вокруг себя и песика огненный круг, Лу стабилизировала его электромагнитным полем, создав защитный купол огня. Пришедшие в себя первыми хундескопфы стали злобно ходить вокруг него, щелкать зубами и облизываться.

Это дало девушке возможность отдышаться, но не решило основной проблемы. Защитное поле не пробивалось молниями и фокусами псоглавцев, но силы Лу были не бездонными, а врагов оказалось очень много. Она лишь могла надеяться, что у Аркадия дела идут лучше, но Амулеты Верности иммануиловцев, очевидно, всё еще продолжали работать, и это пугало даже больше, чем ее собственная судьба. Именно поэтому, почувствовав легкую вибрацию трамвайных путей, проложенных на Паппельаллее, Лу не сразу осознала, что помощь пришла с неожиданной стороны. Окончательно она поняла, что случилось, когда знакомая ей дрезина со всего разгона влетела в строй окруживших ее говнюков и сукиных детей, и Ирджих, больше мира, страшнее Тараска, кинулся на ее защиту.

Read more >

XXXIV.

Высокий человек без собаки вышел из темноты и дождя прямо ко входу в Иммануилкирхе. Одет он был в мокрое пальто, надетое поверх спортивной кофты с капюшоном. Лицо человека было в тени, но бывалый читатель уже понял, что это и есть настоящий Арк. Кирха была обнесена высокой кованой оградой, прутья которой напоминали мечи рукоятью вверх. Стояла необычная для этого часа ночи тишина. Окна в окрестных домах не горели. Лишь над входом в кирху мягким золотым светом тревожно мерцал церковный портал с изображением Спасителя.

Арк достал из кармана пальто Амулет Луизианы и приложил к воротам ограды. Те со скрипом отворились внутрь, и церковь сразу ожила. Внутри загорелись синие и белые огни, освещая улицу через высокие витражные окна, и статуя ангела под самой колокольней засияла. Из церкви вышли четверо. Они носили балахоны учеников, но в их манере держаться не хватало уверенности. На груди у всех четырех висели знакомые Арку Амулеты Верности. Это были не ученики, а миньоны – возможно, наиболее способные из всех, которых Иммануил срочно взял в обучение. Об этом Арк знал от Гастона. Знал он и о том, что Иммануил меньше всего хочет показать, как его боится.

Пришел черед Скарлетт.

Арк поднял руки вверх и произнес заклинание. Кольца на его руках – два гладких золотых на левой и одно с рубином на правой – вспыхнули ярким оранжевым пламенем. Следом за ними загорелись надписи “Scarlett Johannssoon“. Они вспыхивали и на соседних домах, и на более дальних, и на самых окраинах зоны. Некоторые были начертаны крупно и отчетливо, некоторые прятались в малодоступных местах и вообще не бросались в глаза, но все они разгорались всё ярче и ярче, пока район Пренцлауэр-Берг, точнее, его принадлежавшая Иммануилу часть, не начал напоминать себя до Смещения, когда его ночные улицы были ярко освещены фонарями и витринами магазинов. Оранжевые струйки змеились по улицам, собирались в ручейки, а те объединялись в широкие реки. Поток силы ударил в Арка, и та же надпись, “Scarlett Johannssoon“, каллиграфически нанесенная на его кофту, приняла его и передала владельцу. Его чуть было не подбросило вверх от распирающего чувства всемогущества и вседозволенности. Он вдруг почувствовал каждый дом, каждую надпись, с которой был соединен паводком силы, почувствовал себя большим раскинувшимся на целый район осьминогом. “А эти так чувствуют себя постоянно”, – пронеслась у него в голове шальная мысль.

Миньоны начали шевелиться, и Арк ударил – рефлекторно, не раздумывая. Прежде чем первая молния успела сорваться с пальцев противников, кольца на его руках выпустили длинные полупрозрачные щупальца. Они обвились вокруг Амулетов Верности миньонов и потянули их на Арка, со всей силы натягивая шнурки. Миньоны опешили, а их Амулеты вибрировали и искрили от колдовского напряжения. В каждом Амулете работала простая программа: если его хотят сорвать со шнура, нужно как можно сильнее сопротивляться. Все на секунду замерли. Арк держал миньонов за Амулеты, как опытный кучер четверку лошадей. Ноги его заскользили по земле, кольца на руках опасно нагрелись, и тогда он что есть мочи дернул, а потом отпустил. Резко, в одну секунду Амулеты Верности потеряли силу, которой так усердно сопротивлялись, и, подчиняясь теперь уже законам физики, полетели назад. Четыре жестяные квадратные таблички со страшной силой врезались в незащищенные шеи своих носителей. Двое полностью лишились голов и умерли сразу, паре других повезло чуть меньше. Четыре изуродованных тела упали на пол.

Арк еще раз потянулся к своему запасу силы, надпись “Scarlett Johannssoon” на его груди нестерпимо засияла, и он ударил по церковной двери, не сдерживаясь, наотмашь. Дверь со страшным треском слетела с петель и пролетела метра на три внутрь церкви. Статуя на крыше церкви расправила крылья, и лишь тогда Арк понял, что это совсем не статуя. Ангел грациозно спланировал вниз и тяжело опустился на землю прямо перед ним, вытянувшись во весь свой трехметровый рост. Его глаза слепили золотым огнем. Так Арк впервые увидел Иммануила.

Read more >

XXXIII.

Кладбище было идеальным местом для битвы. Лу деактивировала грим-брошь, погладила тяжело дышавшего Кармана и осмотрелась. Все приготовленные фокусы оставались на месте. Благодаря Гастону Лу и Арк знали, что у Иммануила осталось четырнадцать дееспособных миньонов, из которых четверо или пятеро непременно оставались охранять кирху. Оставшийся десяток будет нейтрализован расставленными и замаскированными ловушками, и Иммануил останется почти без армии.

На кладбище было абсолютно темно, поэтому Лу прикрыла глаза и стала слушать. И со стороны Паппельаллее, и со стороны Лихенерштрассе доносились возбужденные голоса. Еще немного – и они пойдут на штурм.

Чтобы слегка подстегнуть события, Лу достала из кармана зажигалку и кинула ее на пропитанную бензином землю, надеясь, что дождь не успел ничего смыть. Сердце у нее колотилось от возбуждения. Огонь моментально разбежался по нарисованным линиям, принимая форму неровной октаграммы, издалека напоминающей портал в Изнанку. По задумке Аркадия, это должно было вынудить миньонов атаковать, не дожидаясь того, что из этой Изнанки вылезет.

Так и произошло. Миньоны заты́кали в полыхающую октаграмму пальцами, возбуждение в их голосах усилилось. Обвесившись защитными полями, они медленно и неуверенно пошли в наступление. Разведенный Лу огонь был ярким, но локализованным и позволил девушке спрятаться в глубине кладбища, зато отлично освещал нападавших. Они зашли одновременно с обоих входов, двумя аккуратными вереницами. Это было разумно, поскольку минимизировало шансы попасться в напольные ловушки. Стоявшие сзади принялись тушить огонь, а передние рыскали фонарями и молниями по кустам в поисках Лу. Она не стала дожидаться, пока ее найдут, – насчитав на кладбище одиннадцать фигур, Лу приступила к следующей фазе. Мысленно потянувшись к Карману, она открыла Пасть. Все последние недели она работала над тем, чтобы песик полюбил ее и доверял ей, что было необходимым условием для их телепатической связи. Пурпурный портал Пасти раскрылся перед ней муаровым цветком. Неловко скрючившись, Лу полезла внутрь.

Несмотря на десятки тренировок, она так и не смогла привыкнуть к этому липкому, обволакивающему ощущению. Внутри Пасти было темно, тесно и как будто влажно, хотя никакой жидкости там быть не могло. Вероятно, это просто было игрой воображения Лу, вкупе с запахами, которые она иногда чувствовала внутри. Когда-то в колледже она участвовала в эксперименте с депривацией чувств. Пребывание в Пасти чем-то напоминало эту спокойную, плавную нирвану – правда, с неземным душком. Не считая того, конечно, что их с Карманом в любую секунду могли найти и убить.

Здесь она была еще сильнее телепатически связана с собакой. Она могла читать его простые мысли, видеть его глазами. Она не управляла им, как марионеткой, но, скорее, могла намекать, подталкивать его в нужную сторону. Карман, прячась за бурной кладбищенской растительностью, пополз мимо осмелевших и рыскавших по парку миньонов. Его никто не видел или не обращал на него внимание. Все искали Арка.

Карман тихо-тихо вышел на Паппельаллее и отошел от входа на кладбище, Пасть раскрылась, и из нее выпала Лу. Она тяжело дышала, ее тошнило, надсадно болела голова. Но девушка попыталась взять себя в руки. Самым важным сейчас было активировать наложенные на кладбищенские ворота заклинания и запереть всех миньонов внутри. Она встала на ноги и обнаружила, что не одна. Вокруг стояли шесть фигур в длинных и очень знакомых ей балахонах. Но вместо лиц на нее смотрели оскалившиеся собачьи морды.

Read more >

XXXII.

Высокого человека в массивной куртке и с собакой заметили в небольшом парке на Хельмхольцплатц, минутах в двадцати ходьбы от Иммануилкирхе. Два миньона, совершавшие ночной патруль, зябли под дождем в своих бесформенных балахонах и больше всего мечтали о том, чтобы оказаться дома, в бараке при кирхе, уснуть на жестких, но таких знакомых матрасах и чтобы весь экшн выпал на долю кого-нибудь другого.

– Глянь, – сказал миньон Павел, указав соратнику на две тени, что-то ищущие в парке, большую и очень маленькую.

– Ну что, это он?

– А кто?

– Kurva, – смачно подытожил миньон Ульрих, который за время дружбы с Павелом поднабрался хлестких польских словечек. – Ну, давай.

Миньон Павел выпустил из руки синюю молнию в сторону теней, а миньон Ульрих со всей силы дунул в висевший на груди рядом с Амулетом Верности жестяной свисток. Вся площадь оживилась этим заливистым свистом, его сразу подхватили в соседнем квартале, а затем дальше и дальше, разнося по всему Пренцлауэр-Бергу, собирая, подзывая подмогу.

Молния попала в мужчину, бессильно скользнула по его куртке и ушла в землю. Его пес, маленький сердитый терьер, яростно залаял. Мужчина достал из кармана револьвер, выстрелил в миньонов, промазал и кинулся наутек.

Миньоны посмотрели друг на друга. Ульрику было лет тридцать, он был поджар и мускулист. Павелу перевалило за шестой десяток, он обрюзг, и его балахон топорщился на заметном брюшке. После этой напряженной, но молчаливой беседы Ульрик чертыхнулся и припустил за беглецом, а Павел стал кидать молнии, поджигая вершины деревьев и озаряя тихую темную площадь ослепительными синими и оранжевыми вспышками, словно полицейская машина. На площадь начали выбегать новые миньоны. Большая охота, к которой все готовились уже несколько недель, началась.

Мужчина и собака бежали уверенно и быстро. Ульрих метнул им вслед пару молний, но промазал и тоже сосредоточился на беге. Главное было не дать им убежать слишком далеко на северо-запад, где начинался район Гезундбруннен – зона другого колдуна. Ульрих бежал и иногда швырял молнии в крыши домов, чтобы Павел и остальные могли следить за его передвижениями.

Беглецы неожиданно и резко свернули налево. Ульрих краем уха уже слышал за собой подмогу, поэтому остановился и крикнул во весь голос: “Паппельаллее! Обходи!” Часть бежавших сзади миньонов затормозили и бросились в обход по параллельной улице. Паппельаллее была длинной и прямой, сворачивать с нее было некуда, и можно было попробовать взять преследуемых в клещи.

Убегающий мужчина вдруг метнулся в сторону, подхватил собаку на руки и перемахнул через забор. Ульрих резко затормозил. За забором находилось полузаброшенное кладбище. Это было опасное место, полное колдовской силы и чужих воспоминаний. Ульрих впервые подумал, что это могло быть западней. С другой стороны, у кладбища было всего два выхода и к ним обоим уже подбегали свои.

Read more >

XXXI.

– Я должна была убить его, – сказала Лу. Она не была рассержена, скорее растеряна. – Должна была.

– Он так и так не доживет до утра.

Девушка ничего не ответила и пошла собираться. Арк снял одежду “Жюля-извращенца”, как он прозвал свой образ, и пошел умыться. После посещения “Капли” ему всегда хотелось запереться в ванной на несколько лет. Когда он вышел, то увидел, как Лу тихо, беззвучно плачет, сидя на диване. Чувствуя себя беспомощно и глупо, Арк подошел, сел рядом. Положил ей руку на плечо, и девушка сразу обняла его. Всё ее тело дрожало от рыданий.

– Сколько людей ты убила в своей жизни? – спросил Арк через несколько минут, когда всхлипывания прекратились.

– Нисколько, – ответила Лу. – Но именно этого очень хотела.

– Не стоит начинать, – сказал Арк. – Тебе повезло, на самом деле. Я не помню первого человека, которого я убил.

– И будешь убивать еще.

– Да. Как и Пшигода, как и Пилар.

– И Акхил.

– Скорее всего, да. Но ты не обязана. Поэтому я согласился на твою безумную идею. Мне не жалко иммануиловцев, но мне жалко тебя.

Лу улыбнулась сквозь слезы. Она была очень красива. Арку захотелось поцеловать ее, но что-то внутри него болезненно сжалось. “Не время, – решил он. – Сначала нужно сосредоточиться на деле”. Они еще немного посидели, и Арк пересказал девушке всё, что узнал от Гастона. То, что Лу знала сама, она подтвердила, явного вранья в показаниях Гастона не нашла. Обговорив последние детали плана, они пошли экипироваться.

Очень важно было защитить Кармана. Арк специально провел несколько дней на разных базарах, разыскивая что-нибудь подходящее, и наконец нашел – кожаный ошейник с полустертым жетоном. Ошейник был великоват, но защиту давал изрядную. Затягивая его на шее песика неожиданно непослушными руками, Арк ласково гладил Кармана по вислым ушам и холке, стараясь, чтобы волнение не передалось собаке. Карман же был счастлив: он любил Арка и любил Лу, которая старательно гуляла и дружила с ним всё это время, и вот они все вместе куда-то собираются! Арк знал, что всё готово, все ловушки расставлены и всё оружие проверено и заряжено, он знал: когда дойдет до дела, его волнение улетучится и останутся только уверенность и напор, но всё равно переживал.

– Держи, – Лу вошла в комнату и бросила ему кофту. На ней красивой аккуратной вязью было выведено: “Scarlett Johannssoon“. Лу, Арк и Акхил работали над этой кофтой больше двух недель, но основная работа все-таки легла на плечи девушки. Надпись была прекрасной и четкой. Арк погладил ее рукой и улыбнулся.

– Готов? – спросила Лу.

– Нет, – сказал он, и девушка улыбнулась в ответ.

Read more >

XXX.

Не считая Нигоша, Андерес был первым из встреченных Арком настоящих колдунов и, без сомнения, самым могущественным. Даже учитывая обычную экстравагантность их облика и поведения, он был очень странен. Оранжевые глаза без зрачков пугали, но не больше, чем тело подростка. Или голос.

– В нашей Изнанке мне только четырнадцать лет, – сказал колдун звонким мальчишеским фальцетом. – Поэтому люди часто думают, что я отношусь к своим подданным как к игрушкам. На самом деле я вижу Кройцберг садом, в котором растут все мои цветы. Даже такие колючие, как Карстен. Я даю им расти самостоятельно, но сад нужно защищать.

– Я не покушаюсь на твой… на ваш сад, – сказал Арк. Костяшки его пальцев на рукоятке револьвера побелели. – Мне нужен только этот человек. Я возьму его и тихо уйду.

– Это Гастон, – сказал Андерес, изучающе рассмотрев голого пленника. – Ученик Иммануила. Что ты будешь с ним делать?

– Мне нужна информация. И мне нужно вывести его из игры, хотя бы на сегодня.

– Я не могу позволить тебе забрать его. У заведений Кройцберга и у меня есть определенная репутация. Среди прочего мы гарантируем и безопасность для гостей.

– Я понимаю, – сказал Арк. Глаза Карстена и его охранников внимательно отслеживали каждое его движение. – Я могу заплатить.

– Деньги не имеют значения.

– А что имеет?

– Репутация. Власть. Любовь, – из-за тембра голоса Андереса эти слова казались шуткой, но он произнес их абсолютно серьезно. Нужно было идти ва-банк.

– Вы можете убить меня прямо сейчас, – произнес Арк, а колдун кивнул и улыбнулся в ответ. – Но, – продолжил Арк, – после этого ничего не изменится. А можете сделать инвестицию.

Бровь мальчика филигранно поползла вверх. Арк почувствовал укол зависти.

– Если Гастон расскажет мне то, что я хочу знать, и если сегодня он будет… не у дел, ночью я убью Иммануила и захвачу власть в Пренцлауэр-Берге, – заявил Арк.

Вторая бровь Андереса присоединилась к первой.

– Какие же у этого мероприятия шансы на успех? – задал он вопрос Арку.

– Как у любого стартапа – невысокие. Зато успех головокружителен.

– Власть над Пренцлауэр-Бергом… Что же ты предлагаешь мне?

– А что бы вы хотели за эту необременительную, но важную для меня услугу?

Андерес улыбнулся еще раз – шире, хищнее.

– Аркадий Колесничий, – сказал он. – Управляющий колесницей. Это хорошее имя, а я верю в имена. Ты сумел меня заинтересовать своим предложением.

– Иммануил!.. – закричал Гастон, пораженный произошедшим, но получил от Карстена сильный и быстрый удар по голове и затих. Андерес не обратил на это никакого внимания, не отрывая оценивающего взгляд от Арка.

– Ты отлично понимаешь, что мы говорим не только о сегодняшней ночи. После всего, что Гастон услышал, он должен будет замолчать навсегда, – произнес Андерес.

– Мне не важно, что с ним случится после.

– А если он будет мстить тебе?

– Не будет. Он наемник. И когда я убью Иммануила, он и близко ко мне не подойдет.

Андерес кивнул, потом поманил Арка пальцем. Тот пригнулся, и колдун долго шептал ему что-то на ухо. Арк распрямился, глубоко задумался.

– Я согласен на первые два условия, – наконец сказал он. – Я не могу пойти на третье. Вместо этого я предлагаю… Если я действительно убью Иммануила и захвачу его место, я буду у вас в долгу и готов ответить услугой за услугу.

– Очень благородно, – улыбнулся Андерес. – Как я и ожидал. Я согласен. У тебя есть час, чтобы выбить из Гастона всё, что тебе нужно. После этого оставь его прикованным к столбу и уходи. Тебя никто не остановит. Если ты переживешь сегодняшнюю ночь, мы еще встретимся.

Андерес, Карстен и охранники вышли, но купол тишины остался. Арк взял ведро воды, вылил на Гастона и сел на пол рядом с ним. Ученик Иммануила, отплевываясь, очнулся.

– Ты что-то начал говорить про Нигоша, – сказал Арк.

Через полчаса Арк уже со всей силы крутил педали велосипеда. До начала атаки на Иммануила ему срочно нужно было зайти домой и поговорить с Лу. Допрос Гастона был полезен с тактической точки зрения. Он рассказал всё: сколько у Иммануила осталось миньонов, кто из них представлял опасность, насколько близко Иммануил был связан с семейством Лихтенхерц, какие уязвимые места есть у Иммануилкирхе. Всё это было крайне важно, и Арк не жалел о цене, которую он пообещал Этвасу Андересу за эту информацию. Единственное, что его расстраивало – Гастон ничего не знал о том, кто и как похитил Хозяина.

Read more >

XXIX.

Арк добрался до Кройцберга на велосипеде минут за двадцать. В десять часов вечера город был пуст и темен. Кройцберг, как обычно, был окутан зеленым туманом, в котором тонули дома и растворялись деревья. То и дело слышались крики особых, водившихся только здесь ночных птиц. Арк привязал велосипед у “Капли”, запер его заклинанием, защитил от моросящего дождя другим. Бордель находился в большом некогда жилом доме на Коттбусер Тор. Окна его были закрыты плотным черным материалом. В доме убрали почти все стены, превратив его в пятиэтажный темный ангар. Также там всегда нестерпимо пахло хлевом.

Арк достал Кармана из рюкзака и прицепил ему длинный, инкрустированный стекляшками поводок. Карман специально для этой операции был заботливо вымыт, вычесан и даже опрыскан какой-то гадостью с приятным запахом. Арк оглянулся, активировал грим-брошь и вошел внутрь.

Охранник на входе радостно поприветствовал завсегдатая – жеманного, хорошо одетого и накрашенного мужчину с бриллиантовым глазом и тоннелями в ушах по последней шарлоттенбургской моде.

– Познакомься, Ханс, это Фи-фи, мой… друг на сегодня, – сказал Арк.

Карман, вживаясь в роль Фи-фи, радостно завилял хвостом.

Внутри помещения были бархат и кожа. Плотные занавесы скрывали происходящее за ними от людских и божьих глаз, но запахи и звуки они скрыть не могли. Больше всего бордель напоминал вольер с обезьянами посередине зоопарка, в котором почему-то открыла филиал Венская королевская опера.

Карстен подошел к Арку и услужливо поклонился. За последний месяц Арк оставил у него столько денег, что улыбка старого хрыча чуть подрагивала, а в уголках рта копилась слюна.

– Я сегодня со спутником, – показал Арк на Кармана. – Это собака моего давнего недруга, и сегодня я проведу шикарный сеанс мести.

– Как пикантно! – воскликнул Карстен. – У нас, конечно, не принято приходить со своими… развлечениями, но для такого случая, думаю, мы можем сделать исключение. В кого будете превращаться?

– Разумеется, в орангутанга.

Карстен достал толстую красную свечу, поджег ее, дал воску капнуть на лоб Арка и произнес заклинание. По телу Арка пробежала уже знакомая рябь. Карман залаял от неожиданности. К этому трудно было привыкнуть. Метаморфоза оказалась неприятным физиологическим процессом, похожим на ускорившееся в миллион раз половое созревание. Тело резко изменялось, отовсюду начинали расти волосы, обострялись чувства, в голове появлялись лишние мысли. Орангутангу Арку хотелось есть, хотелось быть на улице, его пугали эти люди и антураж, ему не нравилось, как его держали за лапу. Но особенно хотелось секса, что и объясняло популярность заведения Карстена. Усилием воли Арк заставил себя сконцентрироваться на главном. Его вместе с Карманом отвели в один из огороженных плотными занавесками вольеров. Одежду Арка положили на кресло. Также там находились матрас, стопка полотенец, ведро с водой, кормушка и столб, к которому можно было кого-то привязать. Почему-то именно вид этих пустых пропахших страхом комнатушек причинял Арку наибольший дискомфорт. Он сковырнул со лба остывший кругляш воска с отпечатком пальца Карстена и превратился обратно в человека. Его вырвало, потом еще раз. Он вытерся и оделся. Всё это было в этом месте в порядке вещей. Арк еще раз активировал грим-брошь и замаскировался под одного из охранников “Капли”.

Присев, Арк открыл Пасть. Достал оттуда револьвер, наручники и носок. Носок принадлежал Гастону – Арк купил его за немалые деньги несколько недель назад у одного из местных работников. Карман, всё еще удивленный произошедшим с хозяином, послушно понюхал носок, вышел из вольера и пошел искать. Он нюхал каждую занавеску, неуверенно вилял хвостом и брел дальше. Наконец остановился у одной. Арк осмотрелся и резко вошел внутрь.

Оргазм свиньи, как известно, может длиться до получаса. У Арка не было столько времени. Он подошел к визжащей от удовольствия хавронье и снял с ее лба восковую метку.

Арк впервые увидел, как метаморфоза происходит с кем-то другим, и его снова чуть не вырвало. С еле слышным хрустом костей всё тело свиньи сжималось и крутилось, под стремительно бледнеющей кожей ходили ходуном суставы и сухожилия. Через несколько секунд вместо животного на полу вольера лежал волосатый голый мужчина. Он попытался встать, но Арк ткнул ему в лицо револьвер.

– Не шевелись. Почувствую колдовство – убью на месте.

Мужчина замер. Его багровое, в крупных каплях пота лицо внезапно побледнело. Арк защелкнул наручники у него за спиной.

– Что ты знаешь о Нигоше?

– Ничего, – торопливо начал Гастон. – Когда он исчез, я…

Снаружи вдруг исчезли все звуки и запахи, словно их с Гастоном накрыли стеклянным стаканом. Одновременно с этим тяжелый бархатный занавес распахнулся. Снаружи вольера стояли Карстен, два охранника и невысокая, по плечо остальным фигура. Арк с удивлением обнаружил, что смотрит на четырнадцатилетнего мальчика, совершенно непримечательного, за исключением пугающих глаз пронзительно-оранжевого цвета, без радужек и зрачков. Арк стоял лицом к лицу с великим колдуном Этвасом Андересом.

Read more >